внезапно пришла и добавила кучу аватарок из юности, потому что не чувствую больше ни отдалённости и оторванности от себя пятнадцатилетней, ни своей пяднадцатилетней боли. как прекрасно.
под катом скрин папки «аватарки», почти не обновлявшейся несколько лет.

and you can line them up and throw them overboard

---

жалоб на жизнь псто

вообще-то и перегорела уже жаловаться, но беседа с психотерапевткой оставила ощущение, что надо всё записывать, записывать себе и записывать. запишу.

а печального то, что хочется на ручки. в смысле, хочется себе бонусов в масштабе, в котором меня саму и не разглядеть. понимаю прекрасно, откуда это берётся: вроде как вступила в отношения с миром и выделяю ему некую значительную часть собственных сил, и потому невольно полагаю, что претендую, вот только миру до этого что, он и не заметит этого пшика.

помню, как вдохновилась чуваками из To write love on her arms, спросила у мира, москвичи кто со мной заказывать футболки, чтобы разделить стоимость доставки, и не ответил никто. я и одна готова была заказать, конечно, и почти уже заказала, а потом поняла, что невыносимо это, что как можно, что ведь это меня должны спасать, что это я всё пытаюсь примериться к суициду, что это я трачу ежедневно от одной шестой до единицы своих сил просто на то, чтобы выжить, и ладно бы, с кем не бывает, но когда никто не захотел присоединиться. это как если бы я стояла с флагом «давайте поддержим меня и других чуваков, которым плохо», а всякие хорошие и социально активные знакомые чуваки проходили мимо и снисходительно комментировали, что ты молодец канеш, давай, продолжай, вот только, кстати, буквы на твоей футболке какие-то английские. какое тут присоединиться, когда буквы английские. no one else can play your part. no one else can play your part. я повторяла про себя, и повторяла, и сомневалась: сначала в том, что no one else, а затем в том, что моя роль вообще зачем-то нужна. не нужна, ясное дело, но тогда я повторяла про себя и плакала от этой мысли. сейчас тоже плачу, кстати, растравила.

от френдли-сообщества невероятно устала, я сейчас про феминисток и сочувствующих в основном, конечно. потому что должно быть как? ты борешься за свои и чужие права, а сообщество борется за твои. ты маленький и можешь только перепосты вконтакте, а оно большое и может... много перепостов вконтакте. и это очень хорошо, на самом деле, куда более эффективно, чем вся эта тусня на улице под дождём с плакатами, но не о том речь. ещё сообщество создаёт тебе безопасное место, а ты кусочек этого безопасного места. идеально.
на практике я чувствую, как одна из наиболее важных сторон моей жизни остаётся табуированной, стыдной, более того — быть несхожей со мной почётно даже у них, прогрессивных и заботливых. я о полиамории. пишу это слово и сразу представляю, как конкретные хорошие люди отреагируют негативно, если случайно прочитают, даже если никакого повода для таких подозрений люди не давали, — а представить себе хорошего человека, который против, например, гей-браков, мне очень сложно. ещё они говорят: а вот кое-где такой ад, что всё ещё полигамия. я понимаю, что ад, но почему не «всё ещё не полиандрия»? а я, между прочим, очень хочу взять и пожениться. вот хоть сейчас. никому в обозримом окружении это не надо, про это не переводят статьи с американского для наиболее исполненного теории либфем-паблика, про это даже не вспоминают. нет, есть отличный комикс Kimchi Cuddles, на который я подписалась и даже лайкаю, отмечая, что ну нет, нет, нет, всё не так, и хотя, конечно же, полиамория для каждого своя — это просто невозможно. а ещё американские феминистки действительно упоминают полиамори в своих статьях для галочки, но вся остальная их теория не про нас, не имеет нас в виду, нас не видит даже интерсекциональность. холёная, сытая американская интерсекциональность.

что она дала мне? я рыдала много часов и расспрашивала друзьяшек, когда выбривала ирокез. потому что мне было нужно, я чувствовала, я думала, что всё, не могу уже, если не сделаю. российский феминизм кормится переводными американскими статьями, а там ясно сказано, что ирокезы нельзя. но мои-то предки не держали предков мохавков в рабстве. но ведь эта причёска (не причёска на самом деле, а головной убор в этой форме) не имела глубокого ритуального значения. но ведь.

что она дала мне? постоянный страх оступиться, панический запрет на негативное отношение к кому-то (спасибо, что хотя бы кроме моего насильника), большие трудности с соотнесением статей во вконтакте и реальности, как следствие, оценки веса и актуальности тех или иных проблем — и не дала мне в желанной мере того, за чем я пришла. репрезентации. заявления вслух о таких, как я.

ирокез, конечно. впервые заметила, как внешность моя в сочетании с возрастом делают меня одновременно сильной и здоровой, которая во всём должна ублажать и уступать (в частности, место в метро, когда я забыла выпить таблетку накануне и складываюсь пополам от боли в боку) и одновременно — однозначно! — больной наркоманкой, которая не для лечения, конечно, покупает свои антидепрессанты. как удаётся сочетать два этих стереотипа относительно неформального вида молодёжи с рюкзаками, я не могу даже представить, — хоть это, конечно, далеко не первый такой прецедент в общественном сознании.

и вот это всё что-то навалилось на меня сегодня, теперь опять расплакалась. возьмите меня на ручки? в смысле — если кто дочитал, а поборитесь за меня за мои права? можно просто в комментариях.

из прекрасного сегодня была очень взрослая женщина с костылём, которая, покидая вагон метро, целенаправленно посадила меня на своё место и сказала, что у меня классная причёска.

@темы: вы понимаете

---

варнинг: обсценная лексика

«...под утро наконец получилось заснуть, но через три часа проснулась от какого-то будильника — я их ставлю ежедневные и забываю отключать, когда не нужны, штуки три уже висит таких с разным временем. Какой-то кавер на Friday I'm in love меня разбудил. Два раза он играл, пока я не отключила, и всё это время я его во сне слышала и мне снилось, что это будильник, но таблеточный — причём в реальности у меня на таблетки совсем другое стоит, ну ладно. Я их, значит, во сне ищу, чтобы поскорее выпить и всё это закончилось, и крою этот несчастный будильник вслух такими матерными конструкциями... Ну, я правда иногда так делаю. И вот я нашла таблетку, выпила её и даже картонку крест-накрест перечеркнула там, где она была, а песня эта всё не останавливается, играет себе по второму кругу, и я думаю, что я за мудак — таблетками музыку на телефоне останавливать. Пришлось искать телефон и просыпаться. Но то, как я его матом — прямо во сне! Только одну свою фразу запомнила, даже не в адрес будильника, а про музыку: “Надо же, блять, было выдумать такую уёбищную песню”».

@темы: голоса в голове

---

я отрастила себе фикбук и теперь изредка и лениво пишу туда что-то по дрэгонэйджу: ficbook.net/authors/1201831
надеюсь, что количество эксплуатируемых фандомов будет расти.

ещё я написала несколько стихотворных скетчей (не знаю, как это назвать), надо будет не полениться и выложить потом. и написать ещё.

---

рыба (две истории о разном)

/первый сеанс связи/

моя царица, живущая тысячу лет,
вдохнувшая в моё тело свою ворожбу,
прошу тебя, прими своё поражение
и оставь же меня в покое,
оставь меня.

пока ты не можешь забыть меня там, на земле,
я лежу здесь, разрушившийся местами
голый скелет,
я потерпевший кораблекрушение,
обжитый подводной фауной; даже неплохо знаю одну рыбу,
хочу тебе рассказать о коей.

/второй сеанс/

она у меня поселилась в грудной клетке,
мы уже обо всём с ней договорились,
мы знаем, что с нами будет:

рыбе понравилось жить у меня в груди,
и мы собираемся так родиться

(когда ты меня забудешь, моя царица,
когда наконец ты меня забудешь)
(как, интересно, мама к этому отнесётся),

она согласна побыть человеческим сердцем.

/третий сеанс/

представь, как сосуды окутают плавники,
она будет есть у меня с руки,
мы будем жить в симбиозе — она и я.
я буду ей матерью и отцом,
теплом, и пищей, и домом.
она мне будет моим непременным долгом
видеть сердце своё в лицо,
мы родимся, всё это зная.

конечно, мне будет больно, обидно, страшно,
но я не сумею избегнуть правды.

/четвёртый сеанс/

видишь — даже на дне океана я не лежу без дела,
это мой новый проект, моё последнее чудо:
человек, который с самого детства
не врёт себе о своих чувствах.

чтобы мне избежать соблазна обмотать себе грудь платком,
чтобы рыба боялась бежать из моей кожи,
я буду помнить, что я — давно уже сгнивший на дне покойник,
рыба будет помнить о кошке.

чтобы нам не хотелось друг друга прирезать
из-за всяких коммуникативных трудностей,
мы будем никому больше не интересны,
но будем любить друг друга.

она будет ночью съедать мой любимый сыр,
открывать нежданную правду,
я в совершенстве выучу рыбий язык,
такой безмолвный и всегда разный.
мы будем удваивать счастье, делить горе,
мы будем лучшим, что может случиться с нами.

/пятый сеанс/

у этого есть и обратная сторона:
рыбу будет тянуть к морю,
случится солёный запах, большая волна,
но я останусь верен земле.
да, конечно, она покинет меня
через шесть или восемь лет.

правда, рыба сейчас излучает собой протест,
говорит, что я вечно буду для неё самым лучшим.
я-то знаю, конечно, как скоро ей станет тесно
или смертельно скучно.

/шестой сеанс/

но даже когда у меня вместо сердца останется кровоточащая рана,
когда я останусь один, глухой и слепой,
я буду верить, что всё это было не зря —
это всё, что я сумею запомнить.

царица моя, забудь обо мне, но запомни мою любовь,
запомни эту картину:
шестилетний ребёнок с дырой в груди,
с верой, оставшейся с той поры, когда он ещё был трупом.

(можно спросить его о симптомах, он честно скажет — дыра в груди)

если в этот день я случайно встречусь с тобой,
может, мы сможем узнать друг друга

---

последние мои стихи мне самой ужасно не нравятся. точнее, про тайфун ещё нравилось, а дальше уже нет, потому что они отвратительно, ну — straight. про тайфун тоже, но как-то не так мерзко. вообще-то я в какой-то момент почти насильственно выбрала между написанием стихов и коротких рассказов стихи: последние получались хуже, но дело не в этом, дело в том, что поэзия вместительнее. так вот, сейчас я как-то перестаю пользоваться стихами как стихами. это как ставить машину по диагонали, занимая два парковочных места (никогда так не делала, т. к. никогда не сидела за рулём, ну ладно). Или купить себе восьмидесятилитровый рюкзак, чтобы ездить с ним в городе и таскать в нём только ноутбук. так я тоже не делала, но некоторые матфаковцы любят, Лёвочка вон в том числе. нет, нужен какой-то правильный пример — чтобы тара была рассчитана на большее, но не влезло даже необходимое. это как купить ткани с запасом и кроить, с удовольствием вырезая из середины. я написал много слов, а нужное так и не сказано.

этого тоже касается, но его что-то многие полайкали на форуме (хоть и отметив, что воды много). поэтому запощу.

pt

Not square not hippie not like you.

Если плачет такой, как я, то во всей вселенной
не случается ничего.

...Ну ладно, сказал ему Андрей. Ну – храм. Единственная непреходящая ценность. Ладно. А мы все тогда при чем? Я-то тогда здесь при чем?..

Е. Г., с благодарностью

историй успеха я прочитала много, я их находила почти под любой обложкой.
они без стыда сообщали мне: ей-же богу, рождайся принцессой в прошлом,
родись, когда нужное семя внутри проклюнулось, рождайся колдуньей, иди уже, горемычная.
в одиннадцать я на себя совершенно плюнула: узнала, что я обычная.

душа моя белая, жаждущая красоты, тончайшего, восхитительного узора,
тогда я шарахалась твоего зова, боялась утолить голод, прикрыть тыл,
думала, что если долго не отзываться, может, оно само там как-нибудь околеет.
сколько же я прометалась, промучилась лет, пока не сумела сказать: хватит.

дай мне пожить, не выходя из тела, мой дорогой несуществующий боженька.
я хочу быть ценной в метро, в постели, я хочу быть важной и не быть непохожей,
дражайший мой потолок, любезное небо, я хочу самый средний размер ноги.
избавьте меня, пожалуйста, от ностальгии по тому, чего никогда не было.

боже мой ласковый, я открываю душу, запускай, пожалуй, иисусов в кедах.
хватит с меня пластмассовых барбикенов, отворите окно, душно,
я хочу быть прекрасной в своих однотонных джинсах, я хочу быть богиней любви к свой старой кошке.
что ты знаешь о космосе у меня под кожей, невероятной нежности этой жизни.

душа моя белая, плачущая во льду, что же ты ничего мне сказать не смела,
я не сама, конечно, всё это придумала, я же ужасно люблю свою современность.
не «скорость» и «ритм», которые поминает любой, кто решится сказать, что чем-то доволен,
а тонкость формулировок и точность знаков, а сложность сплетений котов, иронии, боли.

пишу тебе это при люминесцентных свечах, которые, кстати, когда-нибудь станут прошлым.
мне важен огромный мир на моих плечах. пусть я и не стану «особенной».
(лол что)

---

простите за это

почему я говорю, что сны для меня не менее важны, чем реальность? потому что я не очень хорошо их различаю, особенно в воспоминаниях, даже совсем получасовой давности, всё едино. почему ещё я так говорю?
потому что я испытываю во сне чувства, которых не знала в реальности.

«я тебя люблю», говорят мне. я говорю: что ты имеешь в виду? что ты имеешь в виду? что ты имеешь в виду? что. ты. дьявол бы тебя побрал. имеешь...
этот человек мне невероятно дорог, но эта теплота и привязанность называются теплотой и привязанностью. да нет, пусть бы назывались как хотят, но я чувствую, что тоскую, невероятно тоскую по чему-то другому. чего я ищу? я читала, я видела про всю эту необходимость и как воздух, я знаю это чувство, когда каждый жест, каждое прикосновение... когда каждая мысль, — и что? я мало знаю более пошлых и омерзительных вещей, чем эта дешёвая эмоциональная зависимость.

я, конечно, сперва думаю, что я ещё не повзрослела достаточно и что это в будущем, когда я научусь. и лишь потом ко мне приходит вопрос столь простой, что не приходило в голову его задать себе: а с чего я взяла, что то, чего я ищу, вообще существует? уж не из книг ли? уж не упомянутую ли зависимость воспевали эти книги?

проходит пара десятков секунд, в течение которых я упиваюсь прозрачностью, пустотой, ужасом и прекрасным ощущением решения важной проблемы.
а потом я внезапно нахожу ответ. потому что я чувствовала это во сне.

со стихами, спокойствием и без хуйни, да. хотела бы я такое на постоянной основе.

@темы: автор! боян!

---

калачиком свернулась, замурлыкала кровь

Люди не любят свой голос в записи, свои стихи двухсуточной давности, свои дневниковые тексты. Мне нравится всё (первую пару лет после создания во всяком случае). Мне нравятся даже мои фотографии; мои рисунки мне нравятся чуть менее, потому что ошибки действительно заметны, но я не знаю, как это исправить, чтобы не испортить, потому что я так вижу. Тем не менее рисунки я тоже пересматриваю, пересматриваю фотографии, перечитываю тексты.
Вот, пошла перечитывать бложные тексты, и стало так стыдно, что не пишу ничего, особенно — что не записываю сны. Неужели возобновить, неужели снова начать вести дневник? Но когда, когда; нет, на самом деле вопрос «когда» неважный, а важный — «на что». На какие такие силы.

---

у меня есть проблема и нет от неё лекарства:
я себя не умею держать в руках.

потому что как удержать бушующий ураган
затушить вулкан
никакие советы пока что не помогали.

вот и ты — взрываешься вместе с кошкой (несчастный случай),
спрашиваешь, где же меня носило.
я читала сотню пособий о том, как всё сделать лучше,
я читала множество книг про то, как построить стены
и куда увести беспомощных и детей, — но

конечно, без большой физической силы
ничего из этого не получится.

или ты замираешь, зная, чего будет стоить неверный шаг —
разорвёшься кровавой лавой, пепельным снегом, —
наблюдая, как я ношусь дырявым воздушным шариком,
потому что тайфун мой гораздо меня сильнее.

всё это не оставляет мне даже шанса
отдохнуть от него во сне,

ибо я чувствую мощные крылья у себя за спиной,
тело моё с меня опадает кусками
и в руках моих если не бомба, то хотя бы чудесный нож,
который шутя одолеет камень.

я просыпаюсь, впиваюсь когтями в мягкий тряпичный хлам
чувствую, что надолго меня не хватит
я лежу ничком, наливаясь бесцельной яростью до горла,
прижимая тайфун к кровати.

---

я прямо заранее представляю, как я скажу ей: вот, мол, представь себе, я написала тебе стихотворение — давно, ещё на майских, в Дубне, — и не показала. она возмутится, конечно, затребует.
можно ли вообще писать настолько личное? нет ли в небесной канцелярии специального человека, который за такое карает?

...

Тоже бывает — ночью проснёшься с мыслью: что, право слово, за глупости мы несём, хватит уже себя ощущать мишенью,
наша разлука — не событие века, и никому от нас ничего не надо.
Если бы где-нибудь в мире и был Всевышний, Всемогущий и Виноватый Во Всём, — пусть даже неплохой во всех отношениях, —
разве мы можем хорошего человека попрекнуть неумением счёта в координатах?

(Этого я никогда не скажу тебе, и сонная злая мысль, развиваясь дальше, ни в какой момент тебя не нарисует —
«мы» здесь взялось от мысленной непривычки к вообще единичному местоимению.)
Сами-то мы как будто бы преуспели на необъятном поприще тех задач, за нерешение коих так строго судим,
Сами-то мы — ну, что мы умеем вычислить? стоит ли говорить, что гораздо менее.

Это заявка на счастье без всех условий, на уникальное право не строить планы, право везде, где угодно, ходить без спроса,
и мы ни на миг не надеемся, что получится, но, конечно, не сможем не попытаться.
Нужно всего лишь выдумать что-то новое, нужно всего лишь сделать самое главное, чтобы иметь возможность небрежно бросить:
пусть всемогущий, раз уж он всемогущий, сам за нас досчитает.

---

Асеньке
(это моя Настя теперь Асенька.)

порой я пишу тебе, думая об одном:
как мне оправдать и как оказаться достойной
как выучить книг, набрать весёлых историй
как же я буду тебе женой
как страшно, что однажды новая вера
возьмёт и не разделится пополам

как я боюсь обнаружить себя не летучим ветром —
обычным пилотом, пьяным к тому же в хлам.

порой я, впрочем, думаю про другое:
о, как научиться летать, обгоняя ветер,
что сделать с естественной метрикой на планете

как наконец успокоиться
как всё это будет спустя, например, три года
как я за три этих года устану, устану
как это мы уткнулись в два разных города
с кем бы поменяться местами

@темы: автор! боян!

---

Двенадцать лет ни о чём тебя не просили,
теперь ты взрослый, вот первая просьба. Что же,
мой милый мальчик, если ты только можешь
не стать мессией, не становись мессией.

Я знаю восторг и блаженство этой забавы,
я знаю, как обольщает она и манит.
Мой мальчик, каким бы ты ни был могучим магом,
не надо кормить мегаполис пятью хлебами.

Не потому что очнёшься потом в больнице
или там — пекарю нечем станет заняться.
А потому что потребуют объясниться.
Так и будешь ходить всю жизнь,
объясняться.

@темы: мне ничерта не пишется, автор! боян!

---

Л.

я говорю тебе: приходи, накормлю, умою живой водой,
что нам с тобой до нашего страшного прошлого.
я говорю: я попала в беду,
что мне делать с такой бедой:
аккурат в твоём городе встала в пробке,

хочешь, зайду.

ты говоришь, что кто тебя любит — тот жена тебе или дочь,
а иначе пусть любить и не пробует.


и мне хорошо оттого, что совсем ничего не приходится выбирать,
ты за собой оставляешь выбор,
как если бы правда знал, чего тебе хочется.
это в сердце твоём бестолковый горячий страх,
жук-древоточец.

хочешь, поедем в Выборг?

как я любить умею — как нежнейшая любит сестра,
как я свою невесту зову по имени-отчеству


да что нам сейчас до всех городов, когда мы живём в лесу
когда мы лежим во мху за семью морями
ошиблись дорогой спьяну
и ты говоришь мне, что это тебя погубит.
говоришь мне, что больше не вынесешь, но я-то, конечно, вынесу,
всё, что болело во мне, пускай само отмирает,
при чём здесь я-то.

и ты меня жадно целуешь в губы
бьёшь меня по лицу

и небо над нами равномерно сияет.

@темы: мне ничерта не пишется

---

что же мать моя обо мне три года просила,
год носила, сутки трудилась в поте лица, —
родила к полудню неясно дочь или сына
глупость какая, безделица —
вот тебе — тростниковая дудка, кувшин дырявый,
ну бывают же, господи мой, бесполезные вещи.

сколько воду ни черпай, а ничего не застрянет.
только свист какой-то — ни чистой ноты, ни дара речи.
ничего не умею ни отдать, ни принять,
ничего не могу, ничего не сделать со мной.
для чего ты, мой боже, пустой сотворил меня,
для чего ты придумал меня сквозной

@темы: мне ничерта не пишется, автор! боян!

---

конкурсное #8

на тему Ники Невыразимовой — мешай вправо!

Коле Сафронову

1.
Почему у тебя всегда всё такое тёплое,
этот дом, огромный, исполненный всякой всячины,
боже, столько всего звенящего и висячего,
с разноцветными нескончаемыми застёжками.

Я вступаю к тебе казначеем в драконье логово
со своими счётами, с мелочными таблицами,
с любопытным носом, чувствительными весами,
словарём под мышкой: боже, как это всё называется?
с бесполезным капризом: хочу давать имена им всем,
на всём хочу что-нибудь написать!
(здесь тебе впору было бы обозлиться,
здесь ты, конечно, хватаешь себя за голову.)

2.
Будь осторожней, впуская в свой дом гостей,
они могут что-то сделать с твоими вещами.
Если ты впускаешь в свой дом детей,
они могут сделать домик из твоих чашек
(или Шуховскую башню из твоих однополостных гиперболоидов).
Если ты впускаешь в свой дом воров,
они могут сделать с твоими серебряными ложками что-то такое,
что ты никогда эти ложки больше не увидишь.
Если ты впускаешь в свой дом, например, меня,
я сделаю из твоих ложек и чашек трагедию.

3.
Это лучшие, лучшие дни, и ты много спишь,
ты наощупь знаешь свою любимую ложку
и выходишь из дома разве что в райский сад.
Я исправно раз в год сдаю кровь на СПИД,
и любовь у меня какая-то нехорошая,
и другие подобные чудеса.

И когда после этого я заявляюсь непрошенной,
ты не должен мне позволять ничего писать.

4.
Тебе не нужны и только мешают слова
(нет бы они мешали, к примеру, чай).
А я, может быть, только этим ещё жива,

боже, умей я разом объять, обнять всех вас,
я бы, наверное, научилась молчать.

У меня нелепый язык: мне кажется, будто
ненужное слово чревато тонкими лучиками
расходящейся трещины на стене.
Поэтому дай мне, пожалуйста, десять минут.
Я вспоминаю самое лучшее,
что есть во мне.

---

конкурсное #7

ну, я же собиралась просто оставлять здесь вообще-всё.

на тему Ники Невыразимовой — выход в город

В моей сестре, большой любительнице махнуть автостопом в Крым,
однажды застопившей поезд,
обожающей скорость,
каждый раз просыпается какой-то надрыв,
когда ей пора покидать мой город.

Она говорит: я до боли люблю свой северный,
на моём безымянном пальце
можно разглядеть его КАД.
Говорит: я люблю свой сырой и серый,
мне нужно обратно,
я только не знаю, как.
Говорит: я сначала думала — невезение,
а это город ревнует
и не отпускает.

Затем, конечно, она облегчённо пишет,
что всё получилось,
она отыскала выход.

Я тут недавно решила, что опыт не лишний,
и тоже попробовала впервые.

Я думала: брошу гребень назад — за спиною вырастут горы.
Я думала: схватят меня за горло —
улизну из собственной кожи.

Я, к слову, отлично помню, как я входила в город —
беззаботно, легко,
как будто бы в масло нож.
А вышла — выход был прост и на вход похож.

И, как и вход, он вывел меня в город.

Я смеялась сперва: с чего бы?,
затем металась душой и телом.
«Хватит метаться уже», — говорили мне.
Говорили: «Вот вход в город, вот выход в город,
а из города, что тут поделать,
выхода нет».

@темы: мне ничерта не пишется

---

Я всё ищу замену сообществу то-что-горит, которое оживляла одно время.
vk.com/unnoveaupersonnage

@темы: то-что-горит

---

конкурсное #6

на тему Олега — он обернулся посмотреть


Ты меня слушал? Тогда вопрос на засыпку.

Представь: ты поэт, и я продаю тебе миг:
взгляд, неуклюже касающийся косы,
место, почти что оставленное людьми,
по колено воды и пустынный пляж —
безвестный кадр, неведомо кем заснят.

Сколько ты мне, поэт, за такое дашь?
Ах, нет, ты, похоже, опять не понял меня.


Тогда повторим: тебе интересно другое.
Ты должен метаться, просить у небес покоя,
ты должен испачкать кровью свою кровать.

Ты должен искать, где в тебе скопились слова,
болеть, страдать, исполненный их, как заноз, —
в горле, в виске ли, вырвать, выбежать вон

Итак, предположим, я продаю тебе нож —
сколько, поэт, ты предложишь мне за него?


Придумай хотя бы раз приличный ответ.
Ах, были студенты! теперь таких не найдёшь.
Один мне сказал: «предположим, что я поэт,
а сколько ты дал бы за право вручить мне нож?»
Неужто не видишь: мне каждый из вас, как сын,
я всех до сих пор вас помню по именам…

взгляд, осторожно касающийся косы,
перед глазами белая пелена

представь: ты поэт, и я подаю тебе знак.

@темы: мне ничерта не пишется

---

Давно не было посвящений Лайюшке  Леди Лайя, пора исправляться.

Не откладывай на потом, что вообще за мода-то,
вот: выходишь во внутренний двор — выходи же, ну, —
оглядываешься, наблюдая армию Мордора,
которая чем-то крепко на тебя обижена.

Ну и что ты застыла, как столб, а о чём ты думала,
когда говорила и делала так-то и так-то.
Все через это прошли, ничего, не умерли,
хватит дрожать и плакать.

И не хватайся за меч, тут таких хватает вас,
как ты удержишь его, ты сама развалишься.
Да ты сама же хотела им всем понравиться,
вот, оценили, пришли, изволь разговаривать.

@темы: мне ничерта не пишется

---

успокойся, ну что ты, я никуда не ушёл, разве есть дороги, ведущие прочь отсюда,
и зачем так плакать, если всё хорошо, ты слезами, того и гляди, затопишь соседа.
ах, какие прекрасные розы в нашем саду, как я рад, до чего же мне с тобой повезло;
ты могла бы пастелью теперь рисовать, как ты думаешь; я бы мог теперь выдувать из стекла.
и у нас с тобой будет лучший на свете дом с ароматной розой в графине из хрусталя,
до чего же мне просто с тобой хорошо вдвоём, я чуть-чуть подрасту и тогда тебя полюблю.
да, у нас непременно будет большая любовь, в самой доброй на свете сказке иначе н’ельзя.
хорошо, что я просто могу говорить с тобой, и не важно, как я там изменился.

ты живёшь в своём мире, растушёванном и пастельном, я живу над полем характеристики два,
потому-то нам два осколка в моём теле — всё равно что ни одного.

@темы: мне ничерта не пишется